На протяжении многих столетий река Протока славилась обилием рыбы. Во времена античности и средневековья эта слава привлекала на берега самого северного рукава Кубани, коим является река Протока, древних эллинов и римлян, византийцев, генуэзцев и венецианцев. Иноземные купцы увозили в трюмах своих судов рыбу и икру, а также рыбьи жир и клей. Эти товары пользовались неизменным спросом на торжищах в разных уголках Европы.
К сожалению, за давностью лет не всегда возможно установить, кто занимался выловом этой рыбы. В античности это могли были быть племена меотов и боспорские греки, в средневековье – жители Тмутараканского княжества. Благодаря письменным источникам XVIII века мы знаем, что рыбные богатства Протоки были востребованы и в «турецкий» период истории Прикубанья. Однако остается малоизвестным тот факт, что ловом рыбы в Протоке занимались первые кубанские казаки, которые поселились на землях Прикубанья задолго до черноморцев. Это были казаки-некрасовцы, или игнат-казаки, как называли их турки по имени их предводителя Игната Некрасова.
Появление казаков-некрасовцев на Кубани связано с событиями Булавинского восстания, после подавления которого царскими войсками в 1708-1709 гг. часть булавинцев под началом ближайшего сподвижника Кондратия Булавина – И. Некрасова - ушла на Кубань. Согласно последним данным, около 1710 года эти казаки перешли под покровительство крымского хана [1], на землях которого в это время уже проживали «старые» казаки – донские казаки-раскольники, пришедшие на Кубань в 1690-х гг.
В начале 2-го десятилетия XVIII века в связи с итогами Прутского мирного договора, одно из положений которого определяло статус некрасовцев как крымскоподданных и оговаривало их безопасность от русской стороны, игнат-казаки начали осваивать земли по обо-им берегам реки Протока.
Поселившись в низовьях Кубани, некрасовцы занялись своими привычными промыслами, среди которых были не только война и работорговля, но и более мирные - рыболовство, охота, земледелие и скотоводство. Важнейшим промыслом был рыболовецкий, который традиционно представлял собой основу хозяйственной деятельности донских казаков, из числа которых и происходили игнат-казаки. Такое же значение рыбная ловля имела в жизни казаков-некрасовцев во время их проживания на Кубани в 1710-е – 1770-е гг. и гораздо позднее в XIX-XX вв., когда потомки некрасовцев уже находились в Турции [2].
Казаки-некрасовцы не ограничивались ловом рыбы вблизи своих городков и селений. В поисках хорошего улова они осуществляли дальние морские походы, что было возможно при наличии у них лодок, пригодных не только к каботажному плаванию. Как свидетельствуют письменные источники времен русско-турецкой войны 1710-1713 гг., у некрасовцев была целая флотилия таких лодок. Так, летом 1711 года в составе турецкого флота действовавшего в Азовском море было «130 лодок «казачьих больших», в которых некрасовцы по 30 человек в лодке» [3].
Любопытно, что в указанное время игнат-казаки делали лодки не только для себя, но и для турок. В июне 1711 года ачуевский комендант Рамадан-паша послал в разведку 7 лодок, на которых находилось 111 янычар из гарнизона Ачуева во главе с Авада-агой. Это были лодки, которые «делали некрасовцы» [4]. Учитывая, что игнат-казаки имели богатый опыт постройки «казачьих больших» лодок, можно заключить, что и строительство более мелких плавсредств было им вполне по силам.
Ареал рыбопромысловой деятельности некрасовцев был обширен: ватаги игнат-казаков достигали северного побережья Азовского моря. Например, в октябре 1758 года запорожские казаки из Кальмиусской паланки поймали в районе реки Кальмиус некрасовцев Никиту Дубилина с тремя товарищами, которые приплыли на лодке «с села Хан-Тебе», что на Кубани [5]. Заметим, что для этого некрасовцам пришлось преодолеть около 200 километров. Запорожцы конфисковали у некрасовцев их имущество и пойманную ими рыбу – «белюжи балики».
На юге некрасовцы доходили на своих лодках до кавказского побережья Черного моря, где «старые» казаки Копыла рыбачили еще в начале XVIII века [6].
Судя по сведениям письменных источников, еще одним районом рыбопромысловой деятельности некрасовцев была река Протока, являющаяся северным рукавом Кубани. Особенно часто упоминается устье реки Протока в районе современного села Ачуево, на месте которого с 1697 по 1776 гг. находился османский город Ачуев, построенный взамен Азова, утраченного Турцией в 1696 году. Не исключено, что это был важнейший район рыболовства некрасовцев, по крайней мере, для 1750-х гг. Так, Шарль Пейсонель, являвшийся французским консулом в Крымском ханстве с 1753 по 1757 гг., писал в своем трактате:
«Рыбной ловлей в Атчу занимаются казаки, называемые Сари Инад, подданные хана; ловля длится с мая до конца октября, так как в остальные месяцы года она невозможна ввиду того, что река Кубань замерзает. В день начала рыбной ловли бей дает большой праздник» [7].
Упомянутый в приведенной выше цитате бей назначался крымским ханом для управления городом Ачуевым и окрестными землями, входившими в состав Ачуевского санджака. А «Сари Инад» (Желтый Игнат) - название некрасовцев, данное им османами и татарами по имени их предводителя Игната Некрасова. Также некрасовцев именовали сари-камыш-казаклер (казаки с желтого тростника), что могло быть навеяно топографией кубанских городков, действительно располагавшихся в труднодоступных пойменных местах поросших камышом и тростником.
Как упоминает Пейсонель, рыб осетровых пород казаки ловили несколькими способами. Первый заключался в использовании толстых лес с крючками на концах (снасть, напоминающая традиционную донскую хребтину или перетяжку). Другой способ подразумевал применение своеобразных ловушек: «в реке строят изгородь из ивы, в которой проделывают отверстие таким образом, чтобы рыба, войдя в него, уже не могла бы больше выйти» [8].
Лов сазана, сулы и рыб прочих пород производился с помощью невода. Особенно обильным бывал улов сазана и сулы. По сведениям Пейсонеля, жители не знали, что делать с выловленной рыбой этих пород, и она часто оставалась гнить на берегу. Отметим, что рыбная ловля в Протоке носила сезонный характер, но немалая часть рыбы все равно выбрасывалась.
Выловленная рыба хранилась в городе Ачуеве в холодильных погребах, представлявших собой подземные помещения с каменными стенами. В зимнее время заготавливали куски льда, которые укладывали в эти погреба-«ледники» для того, чтобы рыба могла храниться в них круглый год. Остатки этих погребов сохранялись в селе Ачуево до середины 1960-х гг. [9].
Рыба, выловленная в окрестностях Ачуева, шла на экспорт в Кафу (совр. Феодосия), Батум (совр. Батуми), Трапезунд и Константинополь. Преимущественно, это была сухая рыба следующих пород: осетр, surut (белуга или стерлядь?), сазан, сула (судак). Осетра пластовали на ломтики около полуметра длиной, солили и сушили. Сазана и судака также сушили, причем их разрезали надвое и сушили без применения соли.
О масштабах экспорта можно судить по тому, что из Ачуева ежегодно вывозили около 3000 кинталов (кинтал – центнер) икры, которую упаковывали в большие бочки; около 2000 кинталов пластованного осетра; от 2000 до 3000 кинталов рыбьего жира, около 100 кинталов рыбьего клея. Интересно, что если крымские татары использовали рыбий жир для освещения, то ногайцы употребляли его в пищу.
Разумеется, часть улова оставалась самим некрасовцам, в рационе которых рыбе отводилась поистине сакральная роль. В фольклоре игнат-казаков рыба называется ни много ни мало святой [10]. И это не случайно, ведь некрасовцы употребляли рыбу в пищу чаще, чем прочие продукты вместе взятые.
Несмотря на то, что помимо самих турок-османов в бассейне Протоки проживали и другие народы, находившиеся под властью крымского хана – ногайцы, черкесы, - рыбной ловлей в Протоке занимались именно некрасовцы. На наш взгляд, это обусловлено различиями в хозяйственном укладе разных этносов: основным занятием ногайцев было кочевое скотоводство; прикубанские черкесы занимались животноводством и ремеслами. Поэтому прочие жители Кубани не могли быть конкурентами казаков-некрасовцев в рыболовстве, тем более что «привычка» к рыбной ловле у них была, что называется «в крови».
Немаловажным является вопрос о том, откуда же приходили некрасовцы для рыбной ловли в Протоке близ Ачуева. Ответ на этот вопрос непрост, поскольку городки игнат-казаков до сих пор не найдены. В краеведческой литературе неоднократно высказывались версии относительно локализации городков некрасовцев, но ни одна из них не подтверждена данными археологии, а немногие известные упоминания о городках казаков в письменных документах не содержат точной привязки к местности.
По сведениям русских и иноземных источников, в 1760-х гг., по крайней мере, какая-то часть некрасовцев проживала в районе Ени-Копыла (Нового Копыла), находившегося на территории современного города Славянска-на-Кубани. На некоторых картах XVIII века помимо османских городов Ачуева и Копыла в Прикубанье показан загадочный город Kasadge. Этот город находился на левом берегу Протоки примерно на полпути между городами Ачуевым и Копылом. А на карте 1770-х гг. в этом же месте присутствует Kasadge Village.
В искаженном названии Kasadge легко угадывается слово «Казачий». Но и этот городок, по-видимому, был не единственным городком некрасовцев, располагавшимся вблизи реки Протока. На карте 1774 года другой городок под названием «Некрасов» показан между Ени-Копылом и Эски-Копылом., то есть уже на правом берегу Протоки. Из письменных источников известно, что неподалеку от Копыла располагался городок Савельев, который, вероятно, был назван по имени атамана «старых» копыльских казаков Савелия Пахомова [11].
Наконец, известно, что некрасовцы жили и на месте современного города Славянска-на-Кубани. Об этом свидетельствуют разведданные, полученные поручиком Зубаревым в ходе его посольства в Бахчисарай в 1747 году: «В тот же день казак Доломановской станицы узнал на базаре от знакомого Некрасовца, что «на том месте, где они (Некрасовцы) живут», вместо местечка Копола, будет строиться крепость. Месяца четыре назад туда было привезено леса до 300 бревен, а для вооружения ее несколько пушек и мортир доставлено морем из Трапезонда в Козлев (Гёзлев, совр. Евпатория – Р. Р.) и сложено там “до указу”» [12].
Крепость Ени-Копыл, построенная в том же 1747 году, располагалась в районе современного стадиона имени Максима Горького города Славянска-на-Кубани. Следовательно, где-то здесь и жили игнат-казаки.
Учитывая, что городки некрасовцев располагались по берегам реки Протока, можно предположить, что прибывать в Ачуев для лова рыбы они могли не только пешим порядком, но и на лодках по реке.
Примечательно, что на плане турецкой крепости Ачуев, составленном в последней трети XVIII века, река Протока названа «Кара Кубань или Казачий Ерик». Не исключено, что последнее название реки обязано своим появлением казакам-некрасовцам, жившим на берегах Протоки и ловившим в ней рыбу.
Другие городки и селения некрасовцев располагались на Таманском полуострове, откуда казаки также могли приходить для ловли рыбы в водах Протоки. Во всяком случае, в конце 1770-х гг. игнат-казаки, жившие в городках на Таманском полуострове, выказывали желание рыбачить вблизи Ачуева, в котором в это время уже находился русский гарнизон.
В 1777 году Батырь-Гирей-султан в письме Ислям-мурзе упоминает о любопытной просьбе некрасовцев: «Некрасовцы просят меня, чтоб я позволил им ловить рыбу в соленом под Ачуевым озере, когда и российские претит и обидствовать не будут, и сие справедливо-ль или умышленно знать не можно. Так когда увидите сие пристойным, то уведомьте и бригадира (И.Ф. Бринка? – Р. Р.), приятеля нашего, чтоб в том случае, когда некрасовцы придут к Ачуеву ловить рыбу, препятствия от российских войск не делать, а из того если придут ловить известно станет их справедливость, а если нет, то откроется их умысел» [13].
Соленое озеро, в котором желали рыбачить казаки, было не собственно озером, а одним из лиманов в районе города Ачуева. Впрочем, последующие события сделали удовлетворение просьбы некрасовцев невозможным. В сентябре того же 1777 года русские войска двинулись из Темрюка для разорения городков игнат-казаков, располагавшихся в восточной части Таманского полуострова. Некрасовцам пришлось искать спасения в Закубанье, откуда часть казаков ушла на Дунай, а оставшиеся еще длительное время совершали набеги на русские посты, но о рыбной ловле в Прикубанье уже не могло быть и речи.
Таким образом, в нашем распоряжении имеются отрывочные сведения о том, что казаки-некрасовцы производили лов рыбы в реке Протоке в районе Ачуева в 1750-е - 1770-е гг. Но, по всей видимости, рыбачить в водах Протоки казаки могли значительно раньше – в первой половине XVIII века.
Особый интерес представляет упоминание Шарлем Пейсонелем праздника, посвя-щенного началу рыбной ловли в османском городе Ачуеве. Учитывая, что сведения французского консула относятся к 1750-м гг., данный праздник можно считать старейшим из из-вестных праздников, имеющих отношение к территории современного Славянского района. К сожалению, в настоящее время по ряду причин воды Протоки уже не столь богаты рыбой, как в былые времена. Остается надеяться, что когда-нибудь жители Кубани придут к более грамотному использованию природных ресурсов и тогда возникнет необходимость учреждения праздника, посвященного началу путины.
Раскосов Р.Н.
Список литературы:
1. Аваков П.А. Жизнь казаков-некрасовцев на Кубани в 1710-1711 гг. в свете новых данных // Научное наследие профессора А.П. Пронштейна и актуальные проблемы развития исторической науки (к 95-летию со дня рождения выдающегося российского ученого): материалы Всероссийской с международным участием) научно-практической конференции (г. Ростов-на-Дону, 4-5 апреля 2014 г.). - Ростов н/Д: Изд-во «Фонд науки и образования», 2015. - С. 12-18.
2. Власкина Н.А. Рыболовецкая тема в традиционном наследии казаков-некрасовцев // Русская старина. - 2014. - Т. 11. - № 3. - С. 150-160.
3. Перепечаева Л.Б. Азов - пограничная крепость России к. XVII - н. XIX вв. // Очерки истории Азова. Выпуск 11. Азов, 2006. С. 177.
4. Там же. С. 177.
5. Грибовский В.В. Запорожские рыбные промыслы в Восточном Приазовье // Большой Ромбит. Сборник статей по истории и исторической географии Восточного Приазовья. – Ейск, 2010. - С. 68.
6. Усенко О.Г. Начальная история кубанского казачества (1692-1708 гг.) // Из архива тверских историков. Вып. 2. - Тверь, 2000. - С. 66.
7. Гарданов В.К. Адыги, балкарцы и карачаевцы в известиях европейских авторов XIII-XIX вв. - Нальчик: «Эльбрус», 1974. - С. 198.
8. Там же. С. 198.
9. Лезговко С.В., Демченко А.С. История села Ачуево. - Славянск-на-Кубани, 2011. - С. 11.
10. Власкина… С. 152-153.
11. Сень Д.В. Эмиграция казаков-старообрядцев в крымское ханство: к истории формирования кубанского казачества в начале XVIII в. // Христианство и христианская культура в степном Предкавказье и на Северном Кавказе. - Ростов н/Д, 2000. - С. 45.
12. Юдин П. К истории наших сношений с Крымом (посылка поручика Зубарева в Бахчисарай). 1747 // Русский архив. 1898. № 12. С. 465.
13. Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. Рескрипты, письма, реляции и донесения. Т. 1. - СПб., 1885. - С. 524-525.
