Кубанская кордонная линия

     После отправки Шагин-Гирея в Крым бригадир И.Ф. Бринк покинул свою временную ставку под Таманью и взял курс на Ени-Копыл. По пути следования командир деташемента ревизировал посты, установленные при сопровождении хана и представлявшие собой небольшие земляные укрепления с малочисленными гарнизонами. Некоторые из них «по негодности местположения» пришлось ликвидировать. В итоге между Темрюком и Ени-Копылом остался только один пост.
     В конце апреля И.Ф. Бринк «сам с полками Белозерским, Острогожским, Славянским, полевой артиллериею и Астраханскими эскадронами расположился от Копыла верстах в черырёх, над первою протокой». Однако вскоре сераскир Арслан-Гирей попросил его отойти от Копыла «для того, что прежде жившие в нём жители намерены вновь заводить ...селение»
     Но не успел русский военачальник сняться с места, как бывший сераскир Тохтамыш-Гирей, почти два года обитавший за Кубанью, совершил налёт на Арслан-Гирея, который находился в расположении Едичкульской орды. Бринку пришлось срочно отрядить союзнику «все Астраханские эскадроны, оставя только из них при Копыле пеших сто человек да от Славянского полка гусарский эскадрон» и ещё один казачий полк.
На исходе мая отбиваться от налётчиков пришлось и самим русским. Выше деревни Заны на сторожевые пикеты напала «толпа человек в пятистах». По чистой случайности рядом находилась «команда, прикрывающая заготовляющих лес на починки в обозах». Да и Бринк «от себя на подкрепление пехоты и гусар успел прибавить». В результате толпа была «обращена в бегство вверх по Кубани».
     В начале июня к бригадиру Бринку обратились копыльские обыватели, «разогнанные и разорённые Тохтамыш-Гирей-султаном по разным местам», с просьбой освободить им место, где располагались русские полки. На сей раз передислокация состоялась: командующий с остатками деташемента перешёл к другой протоке (Казачьему ерику).
     Летом 1777 года И.Ф. Бринк досрочно получил очередное воинское звание: он стал генерал-майором. Повышение в чине было не только наградой за успешное препровождение Шагин-Гирея на ханский трон, но и авансом на будущее. Царский двор ждал от Бринка успехов и в деле претворения в жизнь «проекта Якоби». Эта грандиозная программа, названная по фамилии астраханского губернатора, предусматривала сооружение вдоль реки Кубани, побережья Азовского моря и на степных реках связанных между собой надёжных укреплений.
     Однако в условиях нехватки строительных материалов и транспорта, полного отсутствия дорог работы шли крайне медленно, а с наступлением осенней распутицы и вовсе прекратились. Этим не замедлили воспользоваться явные и скрытые противники России на Кубани. Возобновились попытки пленения и убийства солдат, несших сторожевую службу на постах и в конных разъездах. Чаще начали появляться в Керченском проливе корабли под лунным флагом.
     В таких условиях генерал-фельдмаршал П.А. Румянцев принял единственно правильное решение: поставить во главе российских войск более расторопного и энергичного военачальника. Его выбор пал на генерал-поручика А.В. Суворова. В середине января (14 или 15 числа - Б.Р.) 1778 года герой Туртукая и Козлуджи, прервав отпуск и оставив позади сотни вёрст пути, прибыл на Кубань, где его ждал генерал-майор И.Ф. Бринк.
     Принимая дела от предшественника, Суворов узнал, что экстраординарная сумма полностью израсходована, что смертность в деташементе, ставшем Кубанским корпусом, выше всякого предела, что отношения русских войск с ногайцами оставляют желать лучшего, что сторожевые посты разбросаны от Тамани до Красного леса и от Кубани до Еи.
     Новый командир тут же затребовал в Казначейской комиссии 4000 рублей и попросил П.А. Румянцева прислать дополнительно два-три полка пехоты и батальон егерей. Не мог отложить Суворов и встречу с ногайским сераскиром Аслан-Гиреем, родным братом хана. А в 20-х числах января, пользуясь хорошей погодой, он решил объехать правый фланг дислокации корпуса. Для этого командующий проследовал через Ени-Копыл, осмотрел коммуникационные посты, установленные Бринком, посетил крепости Темрюк и Тамань, побывал в устье Кубани и возвратился «берегом оной реки обратно».
     Во время объезда А.В. Суворов оценил состояние существующих дорог и пристаней, выбрал места для будущих фортеций. После этого он счёл необходимым истребить камыши на «берегу сей стороны Кубани» и учредить «обзорные посты» между укреплениями, «дабы большой нужды в разъездах не было». Намеченные мероприятия преследовали двоякую цель: оградить русские войска от набегов горцев и удержать кочевников от перехода за Кубань.
     С конца января командир корпуса намеревался приступить к обустройству правого фланга. Однако наступившие холода отодвинули сроки. Неблагоприятную погоду Суворов использовал для разработки проекта Кубанской кордонной линии. По его мысли, она должна была протянуться от Тамани до Ставрополя и таким образом соединиться с уже существующей Моздокской линией. На кубанском отрезке длиной в 540 вёрст требовалось возвести 10 крепостей, 10 редутов и 8 фельдшанцев.
     В начале февраля погода улучшилась, и А.В. Суворов приступил к воплощению в жизнь намеченных планов. Понимая, что запрошенных у П.А. Румянцева дополнительных войск, вооружения и денег ждать придётся долго, он решил обойтись при постройке новых и ремонте существующих фортификационных сооружений имеющимися силами и средствами. Крепости и фельдшанцы строились «по правилам науки». Солдаты сами «рыли глубокие рвы, насыпали высокие валы, устраивали вспомогательные преграды – палисады, рогатки, засеки, волчьи ямы...». В «работных армиях» насчитывалось 700 человек.
     А.В. Суворов принимал активное участие не только в выборе мест закладки большинства укреплений, но и лично руководил строительными работами. Правда, такого рода деятельность не была его призванием, и он откровенно говорил: «Баталия мне лучше, чем лопата извести и пирамида кирпичей». Но прославленный полководец прекрасно понимал, что это делается в интересах мира на Кубани и безопасности Отечества.
     В последнем месяце зимы завершилось строительство прикубанских фельдшанцев Славянского, Сарского и Правого. Все они расположились между Новотроицкой крепостью и Копылом (то есть на территории нынешнего Славянского района) и вошли во 2-ю дирекцию Кубанской кордонной линии. Гарнизоны фельдшанцев состояли из полурот Низовского полка. На вооружении каждого из них было по одной чугунной пушке. В резерве, стоявшем в Сарском фельдшанце, находился 6-й эскадрон Славянского гусарского полка.
     Рабочий день командующего и штабных офицеров был уплотнён до предела. Суворов проводил смотры прибывающих на линию войск, вместе с Бринком засылал и встречал разведчиков, посещал ногайских султанов и мурз, проверял заготовку провианта и фуража, следил за количеством и качеством строительных материалов. В Кубанском корпусе не было не только ни одного военного инженера, но даже техника-строителя. Командир сам делал чертежи укреплений и потому постоянно возил с собою набор необходимого инструмента.
     Данные военачальником указания выполнялись чётко и быстро. Каждый день из штаба корпуса выезжали курьеры в Темрюк, Тамань, Ейский городок, Азов, крепость Дмитрия Ростовского – туда, где ремонтировались пушки, чинились повозки, закупались лошади и волы, шились палатки и конская утварь, изготавливался шанцевый инструмент. А уже через несколько дней в обратном направлении, в сторону реки Кубани и Копыла, тянулись обозы со всем, что требовалось на кордонной линии.
     Командир корпуса постоянно проводил офицерские занятия по основам фортификации. Он не уставал напоминать полковым, батальонным, ротным и эскадронным начальникам одну и ту же истину: «Фортификация есть наука укреплять различное местоположение таким образом, чтобы в оном малое число осаждённых людей с пользою против большего числа осаждающих обороняться могло».
     Настойчивость Суворова в обучении офицерского состава не замедлила дать свои плоды. Офицеры начали самостоятельно выполнять фортификационные работы. Они прекрасно проявили себя при строительстве приморских фельдшанцев на Таманском полуострове, при усилении Темрюкской и Екатерининской крепостей, при возведении в Темрюке на месте бринковского ретраншемента нового укрепления, при реконструкции Новотроицкой крепости.
     Уделяя главное внимание строительству кордонных укреплений, боевой офицер Суворов не забывал и о занятиях с личным составом. В корпусе проводились регулярные строевые учения и манёвры, учитывающие политическую обстановку в Прикубанье и особенности ведения военных действий в местных условиях. В ротах и эскадронах отрабатывались передовые методы управления войсками и проверялись на практике отдельные элементы «науки побеждать».
     К середине марта «работные армии» возвели 25 фортеций, продвинувшись до урочища Темишберх (нынешняя станица Темижбекская Кавказского района). Среди них были крепости Благовещенская, Марьинская, Александровская, Павловская, а также прикубанские фельдшанцы Левый, Римский, Ангельский, Архангельский, Гавриловский, Михайловский, Западный и Восточный. Некоторые фельдшанцы находились на значительном удалении от реки Кубани – на Таманском полуострове, на Азовском море, на реках Кирпили, Ея, Терновка.
Благовещенская крепость, располагавшаяся на Казачьем ерике, там, где сейчас стоит дворец культуры бывшего колхоза имени Мичурина Красноармейского района, возглавляла 3-ю дирекцию кордонной линии. В ней размещались штаб-квартира командующего корпусом, главные склады провианта и перевязочных средств, корпусной госпиталь. В Благовещенскую крепость был переведён и базар, находившийся до этого в Ханском городке, чтобы привлечь торговцев из-за Кубани.
     В конце марта А.В. Суворов «упражнялся в обозрении положения мест к Ставропольской … крепости». Оттуда он проехал через Ставрополь, «мимо Черкасска на Азов для осмотру коммуникационных пунктов» и в последний день весны возвратился в штаб-квартиру. О своей поездке Александр Васильевич доложил П.А.Румянцеву в рапорте от 5 апреля 1778 года. К этому времени дополнительные войска, запрошенные командиром корпуса ещё в начале февраля, так и не пришли.
     Апрель оказался последним месяцем пребывания выдающегося полководца на кубанской земле. Ему хотелось достичь своими укреплениями Ставрополя, чтобы соединить две кордонные линии. Он намеревался подвести коммуникации с Дона... А фельдъегери уже везли ордер генерал-фельмаршала П.А. Румянцева, предписывавший генерал-поручику А.В. Суворову передать командование Кубанским корпусом полковнику Одоевскому и сменить в Крыму своего бывшего начальника генерал-поручика Прозоровского.
     А.В. Суворов пробыл на Кубани менее 100 дней. И за это непродолжительное время проделал колоссальную работу. Он разъединил враждующие народы: ногайцев - союзников России и черкесов, номинально подвластных Османской империи. Вернувшиеся на правобережье кочевники занялись «хлебопашеством и иной домашней экономией». Черкесы всё реже стали нападать на русские посты, боясь достойного отпора. Высказали «желание к спокойствию и возвращению на нашу сторону» казаки-некрасовцы.
     И, уезжая на новое место службы, А.В. Суворов мог с чистой совестью доложить своему начальнику П.А. Румянцеву: «...сии страны оставляю я в полной тишине».

Б.Т. Решитько,
действительный член Русского
географического общества,
руководитель комиссии по топонимии
Краснодарского регионального отделения РГО


СПИСОК ИСТОЧНИКОВ

1. Алексеев В.А. Письма и бумаги Суворова. Т. 1. П., 1916.
2. Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. Т. 2, 1778 год. СПб.,1885.
3. Михайлов О. Суворов. М., 1973.
4. Осипов К. Суворов. М., 1947.
5. Петрушевский А. Генералиссимус князь Суворов. СПб., 1900.
6. Полевой Н. История князя Италийского, графа Суворова-Рымникского, генералиссимуса российских войск. СПб., 1913.
7. Ратушняк В.Н. Кубанские исторические хроники. Краснодар, 2005.
8. Решитько Б.Т. Не только оружием // «Заря Кубани», 1978, 09 февраля.
9. Соловьёв В.А. Суворов на Кубани. Краснодар, 1996
10. Степанов Б. Командир Кубанского корпуса // «Кубань», 1950, № 9.
11. Тимченко-Рубан Г.А. Суворов и инженерное дело. СПб., 1913.
12. Фадеев А.В. Суворов на Дону и в Приазовье. Ростов-на-Дону, 1950.

3 Ноябрь, 2015 / Просмотров: 8604 / ]]>Печать]]>
© 2024 Решмет Д.А.