Кубанские раздеры

     Раздёр как народный географический термин бытует только в Краснодарском крае. В южных и центральных областях России известен его аналог – раздор. Именно от последнего происходят названия знаменитой донской станицы Раздорской, а также астраханского, волгоградского и подмосковного сёл Раздоры. Словарь В.И. Даля трактует раздор как «разделение реки на рукава, на потоки, разбитое на рукава устье». Все перечисленные определения подходят и под наш раздёр [1].
     До середины XIX века у Кубани было два разделения на дельтовые рукава: одно находилось у нынешнего хутора Тиховского Красноармейского района, другое – на территории современного города Славянска-на-Кубани. Раздёры не имели официальных названий, поэтому в дальнейшем они будут именоваться по взаимному положению относительно течения реки – верхний и нижний (рис.1).
Верхний раздёр делил реку на Кара-Кубань (Чёрную Кубань) и собственно Кубань. Первая текла от места разделения по руслу теперешней Кубани, являлась западным рукавом и несла в море чуть больше половины общего стока. Вторая уходила от раздёра по руслу нынешней Протоки, считалась средним рукавом и транспортировала несколько меньше половины кубанской воды.
     Нижний раздёр лежал в 11 километрах от верхнего и был довольно сложным разветвлением. В нём Кубань отдавала примерно половину воды Протоке (тогдашней Кумли-Кубани) и, сохраняя прежнее название, поворачивала на юго-запад. Вблизи основного вододеления из Кубани брали начало два правобережных ерика: чуть выше его – Казачий (бывший Жигран), а чуть ниже – Давидовка (Давыдовка). Учёные-гидрологи не без основания считают нижний раздёр бывшей вершиной дельты главной реки Западного Предкавказья [2].
Особенностью кубанских раздёров являлось то, что они привлекали людей не как узлы водных путей, по которым можно было передвигаться в нескольких направлениях, а как удобные для проживания и хорошо защищенные от врагов места, называвшиеся кутами или кутками. Под этими терминами в украинском, русском и многих других языках понимаются «угол, тупик, мыс».
     В кутках кубанских раздёров прирусловые валы водотоков, сложенные песком и суглинком, срастались между собою и образовывали «аккумулятивные плато», которые возвышались над сопредельной территорией на 3-4 метра и почти не затоплялись полыми и паводковыми водами. Последнее обстоятельство способствовало тому, что в условиях пониженной влажности в кутках сформировались плодородные луговые почвы, прошедшие стадии от аллювиально-луговой до лугово-чернозёмной [3].
     Низкое стояние грунтовых вод на прирусловых валах обусловило и своеобразный флористический состав древесно-кустарниковой растительности. В раздёрских лесах произрастали дуб, берест, ясень, свидина. тополь, верба (ива). Кустарниковую растительность представляли тёрн, калина, ежевика. Особую привлекательность местной флоре придавали лианы – дикий виноград и хмель.
Животный мир кутков был богат и разнообразен. В них водились олени, дикие козы, кабаны, волки, лисы, зайцы, выдры, дикие коты, хорьки, норки, перевязки, ласки, кроты. Из птиц в древесно-кустарниковых зарослях обитали фазаны, дикие голуби, вороны, грачи, сороки, кукушки, иволги, зяблики, мухоловки, ремезы.
     Что касается ихтиофауны раздёров, то о ней вообще ходили легенды. Ведь здесь соединялись пути следования на нерест такой рыбы, как белуга, осётр, севрюга, судак, тарань, сазан, лещ, сом, щука, карась, шерех. Рыбные деликатесы – балыки и икра – прославили дельту Кубани на всю Юго-Восточную Европу, Ближний Восток и Северную Африку.

Нижний раздер

     Природные условия кутков нижнего раздёра Кубани были по достоинству оценены в глубокой древности. Первыми это сделали представители меотского племени дарнариев, пришедшие сюда в конце VI – начале V века до н.э. Поселившись на левом берегу нынешней Протоки, они занялись земледелием, оседлым скотоводством и рыболовством.
     В 480 году до н.э. территория, прилегающая к нижнему раздёру, вошла в состав Босфорского царства, которое основали выходцы из Греции. Эллины были признанными мастерами виноградарства и виноделия, в совершенстве владели искусством изготовления глиняных сосудов большой ёмкости для хранения воды, хмельных напитков и сыпучих продуктов.
     На протяжении четырёх столетий дандарии и греки жили в мире и согласии. Но в 63 году до н.э., когда аборигены кубанской дельты вздумали выйти из-под опеки боспорских владык, они были жестоко наказаны. Царь Фарнак II уничтожил их жилища и, прокопав канал из Протоки, затопил возделанные ими поля. Во II веке н.э. дандарии вместе с другими меотскими племенами переселились на берега Дона.
В конце IV столетия н.э. через нижний раздёр пронеслась южная волна гуннов, которая смела на своём пути всё, что было построено и посажено греками. Вместе с центральноазиатскими кочевниками в низовья Кубани прибыли и булгары, не только осевшие в здешних местах, но и образовавшие своё государство – Великую Булгарию. Вскоре пришельцы с Волги установили контакт с Византией и приняли православие. О пребывании булгар на нижнем раздёре и прилегающей к нему территории свидетельствуют многочисленные археологические находки [4].
В IX веке низовья Кубани вошли в состав Хазарского каганата, существование которого оказалось сравнительно недолгим. Уход части булгар на Дунай, усиление соседских алан (осетин), вторжение в Западное Предкавказье венгров (мадьяр) и половцев (кипчаков), столкновение с адыгами (зихами) подрывали лоскутную империю изнутри и снаружи. Окончательный удар по Хазарскому каганату нанёс в 965 году киевский князь Святослав, челны которого спустились по реке Кубани и вышли к Керченскому проливу.
      На исходе X столетия хазарский город Таматарха стал русской Тмутараканью и центром одноимённого княжества. Последнее занимало не только Таманский полуостров, но и всю дельту Кубани. Отношения между русскими и касогами (зихами), начавшиеся трагическим единоборством князей Мстислава и Редеди, постепенно нормализовались, а Тмутаракань обрела славу крупнейшего места торговли с соседними народами [5].
      Однако вторжение половцев и захват ими во второй половине XI века северокавказских степей нанесли непоправимый удар по Тмутараканскому княжеству. Под натиском кочевников его территория начала сокращаться, и в 1094 году оно сошло с исторической арены. В начале следующего столетия княжество полностью лишилось политической самостоятельности и вместе с Зихией попало под влияние Византии.
Греческий патронаж явился одним из наиболее благоприятных периодов в истории аборигенов Западного Кавказа. За это время зихи смогли расширить свою территорию за счёт присоединения кубанской дельты и Таманского полуострова, добиться подъёма в развитии земледелия, скотоводства, ремёсел и торговли. Характерно, что все эти успехи были достигнуты при отсутствии у народа центральной власти.
Совсем другой этап зихской истории наступил в 1237 году, когда в низовья Кубани вторглись татаро-монгольские завоеватели. Это был спланированный поход на черкесов (адыгов) полководцев Менгу-коона и Кадана. Результаты его точно не известны, но есть все основания полагать, что местные жители не покорились пришельцам и не подчинились Золотой Орде [6].
     В конце XIII века зихи вступили в контакт с генуэзскими купцами и разрешили им открыть на нижнем раздёре Кубани свою торговую факторию, известную под названием Копа. Сюда по тёплым южным морям и рукавам дельты итальянские и греческие купцы везли ткани, сукно, ковры, холодное оружие. В обратный путь их нериды уходили с грузом рыбы, икры, хлеба. Особой статьёй экспорта Копы был живой товар – юноши и девушки из кавказских аулов.
     В 1475-1479 годах дельта Кубани вместе с Таманским полуостровом и Восточным Приазовьем вошла в состав Крымского ханства, которое к тому времени уже являлось вассалом Османской империи. Попытка турок и татар закрепиться на нижнем раздёре, построив здесь мощный форпост, встретила энергичное противодействие адыгов племени жанэ, живших на правом берегу Кубани, и пришедших им на помощь кабардинцев [7].
     В конце 50-х годов XVI столетия кубанские степи заполонили ногайцы Малой орды (Казыева улуса), перекочевавшие сюда после покорения русским царём Иваном Грозным Астраханского ханства. Единоверцы крымских татар, они быстро освоились на новом месте и оказались «во всей ханской воле». Это помогло туркам и их вассалам без особого труда осуществить то, чему так долго противились правобережные адыги.
     В зиму с 1607 на 1608 год хан Гази-Гирей II, прозванный «Бурей», по указанию султана Ахмеда I построил в кутке, образованном Кубанью (теперешней Протокой) и Казачьим ериком крепость Копыл. Форпост, за который крымский правитель заплатил собственной жизнью, стоял на месте кладбища нынешнего хутора Трудобеликовского. План Копыла не сохранился, известно лишь то, что он был «немалой величины и валом ограждён».
     Строившийся как резиденция сераскиров (ханских военоначальников на азиатской стороне Керченского пролива) Копыл со временем превратился в разбойничье гнездо, державшее в постоянном страхе жителей закубанских аулов, донских станиц и даже российских городов. Логичным завершением 130-летней кампании степного пиратства явился разгром крепости, учиненный в декабре 1737 года по указанию царицы Анны Иоанновны донскими казаками и их союзниками – калмыками [8].
     Но свято место пусто не бывает, и в 1747 году при султане Махмуде I турки вместе с ногайцами построили на нижнем раздёре новую крепость. Она располагалась в междуречье Кубани и Кумли-Кубани (Протоки), там, где раньше стояла генуэзская колония Копа. В первые годы своего существования крепость, получившая название Ени-Копыл (Новый Копыл), служила не только резиденцией сераскиров, но и центром турецко-татарской торговли на Северо-Западном Кавказе.
     Консул Франции в Бахчисарае К. Пейсонель, посетивший нижний раздёр в 1754 году, писал о Ени-Копыле: «В нём числится около 4000 жителей, есть две мечети, пять караван-сараев и около 500 лавок. Здесь нет таможни, но с каждой повозки товаров взимается пошлина в пользу сераскира и местного мурзы». Через Ени-Копыл вели торговлю как ногайцы, так и адыги. В обращении находились турецкие и крымские деньги. Почти все ввозимые товары попадали сначала в Тамань и Ачу, а оттуда на повозках или судах доставлялись на нижний раздёр [9].
     Однако с началом русско-турецкой войны 1768-1774 годов Ени-Копыл не стал скрывать своего прямого назначения. Когда калмыцкая конница хана Убаши, входившая в состав Кубанского корпуса генерала И.Ф. Медема, попыталась взять его приступом, с бастионов крепости открылась такая пальба, что русские союзники едва унесли ноги. Во время войны в Западное Предкавказье из Бессарабии были переведены четыре ногайские орды, три из которых раньше здесь уже кочевали. Едичкульская орда расселилась по берегам Кумли-Кубани: бурлацкое поколение – на левой стороне, китайское (китаинское) поколение – на правой [10].
     Война, вошедшая в историю как первая русско-турецкая (в царствование Екатерины II), позволила россиянам познакомиться c таинственной «землёй Кубаном». В то время было составлено её военно-топографическое описание, получившее название «Экспликация на кубанскую степь», выполнена съёмка низовий реки Кубани. От военных пришли сведения и о раздёрах. Уже тогда стало ясно, что дельтовый рукав, унаследовавший «материнское» имя, сдаёт свои позиции: после нижнего раздёра он имел ширину всего 25-30 сажен и нёс примерно вдвое меньше воды, чем Кумли-Кубань [11].
     Итоги войны подвёл Кючук-Кайнарджийский мирный договор, заключённый в июле 1774 года. В соответствии с ним южная граница территории Российской империи устанавливалась по реке Ее, а кубанские степи, где кочевали «свободные и совершенно не зависимые от всякой посторонней власти» ногайцы, становились «буферной территорией». Но вскоре Оттоманская порта нарушила торжественно принятые на себя обязательства и спровоцировала на выступление против России крымских татар. Восстание быстро перекинулось на Кубань. Крепость Ени-Копыл была разрушена новым сераскиром Тохтамыш-Гиреем.
     В ответ на турецкую провокацию царское правительство отправило на юг Шагин-Гирея, предварительно снабдив его деньгами для подкупа ногайских мурз и выделив 12-тысячный отряд регулярных войск и донских казаков под командованием бригадира И.Ф. Бринка. В конце 1776 русские войска заняли развалины Ени-Копыла. И отсюда, с нижнего раздёра Кубани началось шествие русского ставленника, которое через несколько месяцев завершилось в тронном зале бахчисарайского дворца [12].
     В начале 1778 года И.Ф. Бринка, ставшего к тому времени генерал-майором, сменил на Кубани генерал-поручик А.В.Суворов. В условиях зимнего времени, отсутствия дорог и нехватки нужных материалов полководец приступил к строительству кордонной линии от Азовского моря до Ставрополя. Всего за три с небольшим месяца Суворов смог построить 5 крепостей и 20 фельдшанцев. Ключевая крепость – Благовещенская – располагалась на месте дворца культуры бывшего колхоза имени Мичурина в хуторе Трудобеликовском.
     В апреле 1783 года, после ликвидации Крымского ханства и присоединения его территории к владениям Российской империи, новая государственная граница прошла по реке Кубани, а её раздёры обозначили повороты живого рубежа. Летом под стенами поверженного Ени-Копыла, заблаговременно присланные А.В. Суворовым войска приняли присягу ногайцев Едичкульской орды на верность русской императрице [13].
     В течение последующих 10 лет южная граница в низовьях Кубани охранялась донскими казаками. Они приходили сюда ранней весной и возвращались в зимние квартиры поздней осенью. Чтобы как-то скрасить пребывание на «диком бреге», донцы приносили с собой саженцы плодовых деревьев и чубуки винограда, которые высаживали вдоль ерика Давидовки. Посадки прижились и превратились в сад, поразивший своими размерами разведчика черноморцев М. Гулика: «Вдлинь оного полторы версты, а вширь – полверсты».
     Летом 1793 года на нижнем раздёре Кубани появились потомки запорожских казаков. И сразу же началось строительство новой кордонной линии. Вскоре бывшая турецкая крепость Ени-Копыл стала Главным Копыльским постом, а в нескольких сотнях метров от него, у переправы через Чёрный проток (так окрестили Кумли-Кубань донцы), открылась Копыльская почтовая станция.
     В соответствии с «Порядком общей пользы», принятым в первый день 1794 года, рядом с Копыльским укреплением разместился Джерелиевский курень. Семьи казаков занялись землепашеством: сеяли египетскую пшеницу, ячмень, овёс, гречиху, просо. Целинная земля давала «чрезвычайный плод». Но жизнь у границы была полна тревог и опасностей. Каждую зиму, как только на Кубани устанавливался прочный ледяной покров, у стен Копыла разгорались жаркие схватки, в которых участвовали сотни казаков и тысячи горцев. Поэтому в 1807 году с согласия генерал-губернатора Малороссии А.Д. Ришелье Джерелиевский курень был отодвинут от границы [14].
     В первой четверти XIX века, после неоправданно жестокого «калаусского побоища» и претворения в жизнь планов генерала А.П. Ермолова, в гидрографии нижнего раздёра произошли радикальные изменения. Река Кубань, отходившая в юго-западном направлении, обмелела и превратилась в речку с красноречивым названием Кубанка. Ещё более печальная участь постигла ерик Давидовку: перекрытая гатями и лишённая проточности она совсем высохла (рис. 2).
     К середине XIX столетия нижний раздёр перестал существовать. Исследовавший в 1863-1864 годах дельту Кубани выдающийся учёный Н.Я. Данилевский, писал: «Теперь у Копыла нельзя сравнивать величины обоих рукавов Кубани, ибо он (Копыл – Б.Р.) не находится уже в углу разветвления их, – для этого надо подняться до поста Славянского (нынешний хутор Тиховский – Б.Р.), у которого происходит теперь это разветвление [15]».
     От изменений на нижнем раздёре выиграла одна Протока. Она не только приняла тот объём воды, который транспортировала бывшая Кубань, но и удлинилась за её счёт на 11 километров. Причём, отрезок прежнего главного русла реки, соединявший две точки разветвления и причленившийся сверху к северному рукаву, получил и его название. Так Кубань превратилась в Протоку - одновременно и гидрографически, и номинативно.
     В 1865 году на месте нижнего раздёра была водворена одна из пяти новых станиц молодого Кубанского казачьего войска. Поскольку гидронимы Кубань и Протока к тому времени обрели своих носителей, станицу назвали Славянской – в честь ближайшего сторожевого поста бывшей Черноморской кордонной линии. А когда поселение переросло установленные для него рамки и пересекло аккумулятивную гряду Кубани, одна из его улиц увековечила имя реки, ушедшей в небытие [16].
     В начале XX века следы нижнего раздёра были видны лишь за пределами застроенной территории. Совершивший в 1908 году экскурсию на Таманский полуостров известный краевед К.Т. Живило отмечал: « По пути из станицы Славянской на Анастасиевскую и Курчанскую можно любоваться рукавами Кубани (речки Кубанки и ерика Давидовки – Б.Р.) по широкой равнине, так ещё недавно вышедшей из вод» [17]. В самой же станице Славянской о бывших рукавах напоминали продолговатые ложбины, наполнявшиеся водой при прохождении по Протоке весеннего половодья и летних паводков.
     Сейчас следы прежних русел Кубанки и Давидовки можно восстановить по цепочке небольших водоёмов, которые славянцы называют «озёрами». На самом деле это бывшие карьеры (глинища), где в прежние времена жители «добывали» сырье для изготовления кирпича и черепицы. Заброшенные глинилища также использовались для водопоя домашнего скота. Наличие воды в «озёрах» свидетельствует о том, что подрусловая связь отмерших водотоков с Протокой до сих пор не утрачена [17].

Верхний раздер

     Как это ни покажется странным, верхний раздёр по возрасту младше нижнего. Он образовался в результате отступления западного рукава примерно на 10 километров к югу от своего первоначального положения. Об этом свидетельствует, в частности, отсутствие у современной Кубани правобережных ериков на отрезке от верхнего раздёра до устья речки Курки, то есть на всём протяжении южной границы нынешнего Славянского района [18].
     Территория, примыкавшая к верхнему раздёру, делилась Кубанью и её рукавами на три части, которые из-за внушительных размеров уместнее называть не «кутками», а «кутами». Северо-восточный кут, лежавший в изгибе реки и её прежнего главного рукава, был занят лесным урочищем Узун-агач («Высокие деревья»). Западный кут, оказавшийся в широких объятиях дельтовых рукавов, являлся верховьем Каракубанского острова. А последний, юго-восточный кут, прилегавший к левым берегам Кубани и бывшей Каракубани, географического названия не имел.
     Коренными насельниками урочища Узун-агач были адыги племени жанэ, главный аул которых располагался ниже Красного леса и вошёл в историю под именем Заны. На Каракубанском острове постоянно никто не жил, но временное пристанище находили здесь и хатукайцы, и жанеевцы, и представители других племён. В Закубанье, на всём протяжении от Афипса до Адагума обитали шапсуги, потому и территория их расселения называлась Большим Шапсугом [19].
     Переселившиеся в кубанские степи ногайцы Малой орды занимали междуречье Ангелинского ерика и современной Протоки. Основным занятием у них было скотоводство: разведение лошадей, верблюдов, крупного и мелкого рогатого скота. Ногайские лошади пользовались спросом на многих российских рынках. Из домашних промыслов на первом месте у кочевников стояло изготовление войлока, из которого делались юрты. Далее шла обработка шкур животных, использовавшихся для шитья одежды и обуви.
     Многие черты быта ногайцы позаимствовали у своих соседей адыгов, прекрасно адаптированных к местным условиям. В случае опасности или моровой болезни кочевники перебирались на левый берег Кубани, чему шапсуги никогда не препятствовали. Подтверждением частого и длительного пребывания степняков среди горцев служит «засорение» тюркизмами закубанской топонимии. Высшим проявлением доверительных отношений, существовавших между представителями двух народов, было аталычество (передача детей на воспитание) [20].
Беспокойство в жизнь обитателей верхнего раздёра вносило существование турецко-татарской крепости Копыл. Отправлявшиеся из неё на беш-баш («пять голов») налётчики проезжали вверх по правому берегу реки Кубани через урочище Узун-агач, и местным джигитам нелегко было удержаться, чтобы не пополнить ряды конной ватаги, предвкушавшей лёгкую добычу. Но случались и такие времена, когда сюда с Дона или Волги приходили грозные мстители «в лице» русских солдат, казаков, а то и калмыков.
     Россия держала ситуацию на Кубани под постоянным контролем. Об этом, в частности, свидетельствуют документы переписки Петра I с донскими атаманами. Так, в грамоте от 3-го ноября 1722 года царь рекомендовал посылать на раздёры «для лучших всяких ведомостей шпионов под образом купцов...». А ровно через месяц пришло сообщение из Черкасска в Москву: «4-го декабря на Кубань отправлена конная разведка (8 татар) [21]».
     После разгрома зимой 1737 года крепости Копыл наступило затишье и на верхнем раздёре. Правда, через 10 лет появилась новая крепость, но она располагалась на другом берегу многоводной реки, и добираться до неё стало сложнее. Зато Ени-Копыл сразу же прослыл хорошим рынком, и это скрашивало неудобство пути к нему. Взаимовыгодная торговля увлекла всех: турок и татар, ногайцев и адыгов. Ворота копыльских караван-сараев гостеприимно распахивались как перед продавцами, так и перед покупателями.
     События первой русско-турецкой войны обошли верхний раздёр стороной, но их последствия коснулись местных жителей самым непосредственным образом. Появление в урочище Узун-агач ногацев китайского поколения вынудило обитавших здесь потомков Казыя Уракова покинуть правый берег Кубани и перебраться на левый. А когда заключённый между Россией и Турцией договор признал бессарабских переселенцев полноправными хозяевами кубанских степей, подались в горы и аборигены-жанеевцы.
     При строительстве кордонной линии зимой 1778 года А.В.Суворов заложил в урочище Узун-агач фельдшанец Левый, призванный защитить подход к Благовещенской крепости с южной стороны. Это полевое укрепление оказалось последним в цепи фортеций, протянувшейся по правому берегу Кубани от Царицынской крепости до места деления реки на дельтовые рукава. Тревожной сентябрьской ночью 1783 года А.В. Суворов провёл через Узун-агач своих солдат, шедших к устью Лабы на перехват взбунтовавшихся ногайцев [22].
     После переселения на Кубань потомков запорожских казаков на том месте, где располагался фельдшанец Левый, был оборудован сторожевой пост Черноморской кордонной линии. Сначала его назвали Каракубанским по имени ответвлявшегося западного рукава Кубани. Но в 1797 году в память о гусарском полке, нёсшем в здешних местах службу ещё при И.Ф. Бринке, переименовали в Славянский. С этим именем пост и вошёл в бурную историю русско-адыгейских отношений.
     Первые годы пребывания черноморцев на новой родине между ними и шапсугами не существовало никакой вражды. Закубанцы делились с казаками хлебом, семенами, саженцами. Черноморцы поставляли соседям соль, разрешали пасти скот и заготавливать сено на своей стороне реки. Но после Бзиюкской битвы, в которой казачье начальство поддержало оружием шапсугских дворян, отношения разладились.Пределом неприязни явились январские события 1810 года, когда «на берегах Кубани разыгралась потрясающая душу драма, главным героем которой был полковник Тиховский» [23].
     Несмотря на крайне напряжённую обстановку, сохранявшуюся на верхнем раздёре, царское правительство дало указание открыть на Славянском посту один из пограничных меновых дворов. Население близлежащих куренных селений Черномории получило возможность в обмен на соль приобретать у адыгов лесоматериалы, скот, зерно, молочные и мясные продукты, муку, фрукты, мёд, воск, табак [24].
Изменения, произошедшие в 20-30-х годах в гидрографии нижнего раздёра, сказались и на верхнем, но лишь номинативно. Рукав, который уходил на запад и назывался Кара-Кубанью, стал просто Кубанью, а рукав, направлявшийся на север и сохранявший название реки, как уже отмечалось, в своём верхнем течении обратился в Протоку. При всей «безобидности» этих переименований, они имели и политическую подоплёку, так как ставили точку в вопросе о том, кому принадлежит Каракубанский остров.
     Во второй половине 50-х годов, после окончания Крымской (Восточной) войны, показавшей, что корабли могут плавать даже по мелководным лиманам, правительство Черноморского казачьего войска решило наладить регулярное судоходство по реке Кубани и её дельтовым рукавам. С этой целью были выполнены русловые съёмки водотоков, которые подтвердили возможность прохождения по ним судов с осадкой не более полутора-двух аршин. Вскоре верхний раздёр стал узлом внутренних водных путей Черномории: пароходы поднимались от него по Кубани до станицы Тифлисской и опускались по рукавам реки до Темрюка и Ачуева. Узловую пристань назвали Ивановской [25].
     По завершении Кавказской войны вблизи верхнего раздёра, на западном рукаве Кубани, была водворена одна из пяти новых станиц Кубанского казачьего войска – Псебедаховская, которую вскоре переименовали в Троицкую. А в начале 70-х годов территория, прилегающая к раздёру, вошла в состав юртов четырёх ближайших станиц. Бывшее урочище Узун-агач досталось Ивановской, восточная половина Каракубанского острова – Славянской, а центральную часть Большого Шапсуга поделили между собой Фёдоровская и Троицкая.
     В середине 70-х годов приречные полосы Кубани и Протоки пополнили фонд земель частного владения лиц войскового сословия Кубанского казачьего войска (ККВ). Из него получили наделы генералы Крыжановский, Короленко и Могукоров, полковник Коржевский, потомки полковника Тиховского и сотника Сура. Не тяготевшие к землепашеству высшие чины тут же начали дробить свои наделы на части и продавать всем желающим. Среди покупателей оказались надворный советник Маневский, коллежский секретарь Сербин, мещане Колесниковы. Позже все перечисленные фамилии превратились в названия крупных и мелких хуторов, которые благополучно дожили до наших дней [26].
     В процессе заселения и хозяйственного освоения территории, прилегающей к раздёру, выяснилось, что и хутора и поля надо защищать от половодий и паводков. Поэтому с начала 90-х годов началось возведение оградительных дамб вдоль Кубани и её дельтовых рукавов. Сначала эти работы велись силами и за счёт средств станичных и хуторских обществ. Потом к борьбе с наводнениями подключилось и войсковое правительство. Дамбы имели высоту всего полтора-три аршина при одинарных и полуторных откосах. Одновременно со строительством дамб судоходное «Товарищество Дицмана» занималось расчисткой и углублением фарватеров Кубани и её рукавов.
     Накануне первой мировой войны Протоку и Кубань вблизи раздёра пересекла железная дорога Кущёвка-Крымская. Для большинства окрестных жителей магистраль явилась благом, но тем, кто был связан с рекой, она создала дополнительные проблемы, так как опоры мостов при ледоходе способствовали образованию заторов. А обрушенные во время гражданской войны пролётные строения серьёзно затруднили судоходство, что в полной мере испытали на себе участники «красного десанта» Е. Ковтюха и Д. Фурманова [27].
     В середине 20-х годов было введено новое административное деление бывшего Таманского отдела. В состав образованного Славянского района наряду с левобережьем Протоки вошло и её правобережье. Так что первую рисовую систему, разместившуюся на осушенном Черкесском лимане и названную Тиховской, строили не полтавцы, как принято считать, а славянцы. На левом же берегу Протоки в это время ставились опыты по выращиванию хлопчатника, лубяных и других технических культур. Закубанье стало специализироваться на овощеводстве и табаководстве.
     Новый, 1935-й год внёс ещё более радикальные изменения в сетку административного деления территории кубанской дельты. В связи с образованием Красноармейского района славянцы лишились «владений» на правом берегу Протоки, а взамен получили полосу Закубанья в составе Троицкого, Воскресенского и Фёдоровского сельсоветов. Руководству района пришлось в одиночку решать сложнейшие задачи транспортного сообщения, переправ через Кубань и поддержания в исправном состоянии водооградительных дамб на протяжении свыше 100 километров [28].
     Раздёр узнал, что такое война задолго до того, как гитлеровский сапог начал топтать кубанскую землю. В самом конце 1941 года через него проследовал караван специального оборудования речных судов, чтобы деблокировать советские войска, находившиеся в Крыму и прижатые немцами к Керченскому проливу. Через несколько дней, понеся потери в живой силе и технике, караван вернулся в Краснодар.
     В марте 1943 года, когда раздёр был в руках оккупантов, утыканные пулемётными гнёздами водооградительные дамбы и простреливаемая шквальным огнём водная гладь рукавов Кубани встали труднопреодолимой преградой на пути наступавших советских войск. Напоминанием о тех суровых днях служат обелиски и стелы, установленные в хуторах Ленинском и Тиховском, Сербине и Могукоровском.
     После освобождения Красноармейского и восточной части Славянского районов через раздёр поддерживалась непрерывная связь с нашими войсками, штурмовавшими пресловутую «голубую линию» гитлеровцев. На протяжении почти полугода вниз по Кубани шли суда с оружием, боеприпасами, продовольствием, живой силой, а вверх по реке везли раненных, контуженных, больных, повреждённую в боях военную технику [29].
     Важную роль сыграл раздёр и в первые послевоенные годы. В условиях недостатка автомобильного транспорта, почти полного отсутствия дорог с твёрдым покрытием речные суда являлись самым надёжным средством передвижения населения и перемещения народнохозяйственных грузов. Старожилы приречных станиц и хуторов до сих пор помнят протяжные гудки пароходов «Энгельс» и «Пионер» и отрывистые сигналы маленьких буксиров, тащивших за собой огромные баржи «Дудинка» и «Колывань».
     В августе 1953 года произошло очередное изменение в администрнативном делении Краснодарского края. В состав Славянского района вошла территория ликвидированного Черноерковского района, а полосу Закубанья поделили между собой Абинский и Крымский районы. К этому времени закончилось и первое послевоенное укрупнение колхозов, с полей которых навсегда исчезли хлопчатник, просо и другие, не оправдавшие возлагавшихся на них надежд культуры. Зато благоприятные перспективы открылись перед рисом.
     В середине 50-х годов в Славянском районе развернулось строительство Петровско-Анастасиевской оросительной системы (ПАОС). Её водозабор разместился вблизи раздёра, в начале Могукоровского колена Кубани. Вода из реки по самотечному каналу поступала на головное сооружение, где создавался необходимый подпор. Верхняя часть канала служила одновременно и отстойником, откуда накопившийся ил вычерпывался и складировался в пульпочеке. Магистральный канал (МК) ПАОС имел пропускную способность 80 куб.м/сек и за оросительный сезон подавал на рисовые чеки свыше 400 млн. куб.м воды [30].
     Во второй половине 60-х годов обнаружилось перераспределение стока реки Кубани в пользу северного рукава, куда раньше, в естественных условиях, уходило не более 43-44 процентов общего объёма. Анализ, произведённый специалистами института «Кубаньгипроводхоз», показал, что причина этого явления кроется в разных объемах воды, которая отбиралась из дельтовых рукавов гидротехническими сооружениями. На протяжении свыше десятка лет удавалось выйти из создавшейся ситуации. Но когда руководство края пообещало Генсеку Л.И. Брежневу дать один миллион тонн риса, встал вопрос о кардинальном решении проблемы водоснабжения оросительных систем.
     В апреле 1980 года на западном рукаве Кубани, в 200 метрах ниже водозабора ПАОС, было построено подпорное сооружение в виде каменной наброски, чтобы увеличить приток воды в МК. Но из-за уменьшения уклона водной поверхности речного потока получился обратный эффект, и в западный рукав Кубани пошло лишь 46 процентов общего объема воды. Перед поливным сезоном следующего года подпорное сооружение было частично разобрано, однако перераспределение стока в пользу Протоки продолжилось. Дошло до того, что речная вода не смогла поступать на рисовую систему.
     Тогда-то и родилась идея строительства на раздёре такого гидроузла, который бы распределял сток реки Кубани между её рукавами и обеспечивал бесперебойную подачу воды на ПАОС. С этой целью специалистами института «Кубаньгипрводхоз» было разработано 12 вариантов проекта «умного» гидросооружения – 8 основных и 4 запасных. Каждый вариант предусматривал наличие в водосливной плотине судоходных и рыбопропускных шлюзов, а также водовыдела в соединительный канал, подпитывающий МК ПАОС. Из всех вариантов был выбран один – наиболее оптимальный [31].
     Сооружение Тиховского вододелительного узла началось в 1984 году. В нём участвовали подразделения Главкубаньрисстроя, на счету которых уже были Краснодарское водохранилище, крупнейшие рисовые системы и другие объекты. Это служило гарантией высокого качества всех работ и своевременной сдачи гидроузла в эксплуатацию. Но в конце 80-х годов темпы строительства начали замедляться, а с развалом Советского Союза и ликвидацией Министерства мелиорации всё заглохло.
     Почти полтора десятилетия стройка на раздёре не подавала признаков жизни. Ржавели металлические конструкции, отваливалось бетонное покрытие, ветшали служебные постройки. И лишь в начале 2000-х годов администрации края удалось убедить высшие органы власти страны в необходимости окончания строительства гидроузла и выделения на эти цели 500 миллионов рублей.
Через три года строительно-монтажные работы были завершены (рис. 3). 19 октября 2005 года Государственная комиссия подписала акт о принятии Тиховского вододелительного узла на реке Кубани в постоянную эксплуатацию. Этот день стал одновременно и днём ухода в небытие верхнего раздёра крупнейшей водной магистрали Северного Кавказа [32].
     Полтора года спустя началось искусственное распределение кубанской воды между дельтовыми рукавами и ПАОС. В соответствии с Правилами эксплуатации Тиховского гидроузла, максимальные расходы воды, подаваемой в Кубань и Протоку, не должны превышать 650 куб. м/сек, а по соединительному каналу ПАОС – 70 куб.м/сек. В засушливые годы западный рукав будет получать не менее 50 куб.м/сек, а северный – не менее 30 куб. м/сек. При этом посевы риса на площади 6,65 тыс. га останутся без полива. В случае аварии на гидроузле вся проходящая через него вода сможет удерживаться от растекания оградительными дамбами дельтовых рукавов [33].
     Хотя Тиховский гидроузел работает прежде всего на рисовые системы, находящиеся в Славянском районе, все его конструктивные элементы располагаются на территории соседнего, Крымского района. Исключение составляют лишь 700-метровый вывод в прежнее русло Протоки и соединительный канал, подающий воду в МК ПАОС, длиной 2,5 километра.
     Интересны и такие цифры: искусственный вододелитель сместился относительно бывшего раздёра примерно на 1 километр в юго-восточном направлении; протяжённость северного рукава Кубани увеличилась тоже примерно на 1 километр; протяжённость западного рукава практически не изменилась; площадь территории Славянского района осталась по существу прежней.

Эпилог

     В исторической судьбе двух раздёров Кубани было много общего. Общей оказалась и причина, по которой они ушли в небытие: вмешательство человеческого фактора. Но если уход нижнего раздёра сделал судоходным северный рукав и подготовил место для размещения будущего города с 60-тысячным населением, то верхний раздёр, ставший искусственным вододелителем, затруднил проход рыбных косяков на икрометание и привёл к прекращению судоходства по дельтовым рукавам.

Б.Т. Решитько,
действительный член Русского
географического общества,
руководитель комиссии по топонимии
Краснодарского регионального отделения РГО

Список источников

1. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М., 2005. С. 556.
2. Михайлов В.Н. и другие. Гидрология дельты и устьевого взморья Кубани. М., 2010. С. 321.
3. Блажний Е.С. Почвы дельты реки Кубани и прилегающих пространств. Краснодар, 1971. С. 244.
4. Анфимов И.Н. Клад золотых монет VIII века из г. Славянска-на-Кубани // Кубанский краевед. Краснодар, 1990. С. 219.
5. Половинкина Т.В. Боль моя – Черкесия. М., 2001. С. 31.
6. Трёхбратов Б.А. История Кубани с древнейших времён до начала XX века. Краснодар, 2003. С. 77.
7. Половинкина Т.В. Боль ... С. 32.
8. Щербина Ф.А. История Кубанского казачьего войска. Т. 1. Екатеринодар, 1910. С. 352.
9. Трёхбратов Б.А. История Кубани ... С. 120.
10. Сакович И. Исторический обзор деятельности графа Румянцева-Задунайского и его сотрудников: князя Прозоровского, Суворова и Бринка с 1775 по 1780 год. П., 1857.
11. Соловьёв В.А. Суворов на Кубани. Краснодар, 1992. С. 27.
12. Дубровин Н.Ф. Присоединение Крыма к России. Том первый. 1775-1777 годы. СПб, 1885.
13. Соловьёв В.А. Суворов ... С. 186.
14. Энциклопедический словарь по истории Кубани. Краснодар, 1997. С. 141.
15. Данилевский Н.Я. Исследования о Кубанской дельте // Записки ИРГО. Т. 2. СПб, 1869. С. 18.
16. Решитько Б.Т. Родословная названия северного рукава Кубани // Вестник КРО РГО. Вып. 6. Краснодар, 2012. С. 373.
17. Живило К.Т. Экскурсия на Таманский полуостров // Кубанский сборник. Т. XIV. Екатеринодар, 1908.
18. Данилевский Н.Я. Исследования ... С. 30.
19. Сивер А.В. Шапсугия. Этническая история и самоидентификация. Нальчик, 2002. С. 6.
20. Энциклопедический словарь … С. 307.
21. Фелицын Е. Д. Сборник архивных документов, относящихся к истории Кубанского казачьего войска и Кубанской области. Т. 1. Екатеринодар, 1904.
22. Соловьёв В.А. Суворов ... С. 205.
23. Щербина Ф.А. История ... С. 171.
24. Там же. С. 180.
25. Труфанович А.П. Развитие речного судоходства на Кубани в дореволюционный период // Кубанский сборник. Т. III(24). К, 2008. С. 133.
26. Фуфалько Б.Д. Славянский район. Историко-географические сведения. К., 2012. С. 109-110.
27. Фурманов Д.А. Красный десант. М., 1922. С. 21.
28. Краснодарский край : Карта : Масштаб 1:600000. ГУГК, 1952.
29. Андрияш Н.А., Заболотный Н.Л. Славянск-на-Кубани и Славянский район. К., 1995.
30. Михайлов В.Н. и другие. Гидрология ... С. 133-134.
31. Там же. С. 142.
32. Демьяненко В. Принимай воду, Тиховский гидроузел // Кубанские новости. 2005. 21 октября.
33. Михайлов В.Н. и другие. Гидрология ... М, 2010. С. 143.

3 Ноябрь, 2015 / Просмотров: 4705 / ]]>Печать]]>
© 2024 Решмет Д.А.